Если честно, мне в первые минуты очень даже не по себе было: колючая проволока, сторожевые вышки с автоматчиками, металлический лязг дверей.
А еще КПП, где нас попросили оставить наши мобильные телефоны.
Это – мужская колония строгого режима.
До сих пор я все это видела только в фильмах.
Впрочем, я как бы даже не в колонию приехала – в школу, которая есть на ее территории.
Самому младшему здешнему семикласснику тогда было 18 лет.
Старшему – 54 года.
В общем, самая обычная школа, только – школа в тюрьме.
Точнее, в колонии.
Учителя их всех называют “дети”:
– Здравствуйте, дети. Садитесь, дети. Дети, вы сегодня побрились? К нам журналисты приехали!
...Я не спрашивала никого из этих детей, как и почему они здесь оказались.
Директор школы Ольга Вышинская позднее признается, что они и сами стараются не смотреть личных дел своих учеников – после некоторых таких дел особенно трудно бывает сохранить хорошее отношение.
А без этого здесь, практически, невозможно было бы вообще работать.
…Кто-то из осужденных реально пришел сюда доучиваться.
Кто-то – что бы загрузить мозг на время своей “отсидки” и не деградировать.
Одни про закон Ньютона сегодня слышат вообще впервые, другие уже слышали в свое время, но решили снова вернуться в свое школьное прошлое.
Многие здесь оказались всерьез и надолго – в колонию строгого режима попадают либо за очень серьезные преступления, либо за рецидивы.
– Первый год мне казалось, что здесь очень сложно работать, – признается учитель физики и математики Татьяна Васильевна, – У многих очень большие пробелы в знаниях – ведь в свое время кто-то бросил учебу еще в начальных классах. Многие из этих ребят росли в неблагополучных семьях. А сейчас, вы знаете, мне очень нравится с ними. Они задают много вопросов и не только связанных со школьным предметом – часто разговариваем о жизни. А я всякий раз сама себе задаю вопрос: как же так случилось, что они сюда попали…
– А как со школьной дисциплиной? – спрашиваю у Татьяны Васильевны, – Все-таки, люди взрослые, да и ученики не совсем обычные. Вы можете, например, на них прикрикнуть?
– Поведение учителей максимально корректное. Несмотря на то, что порой наши ученики, действительно, ведут себя как дети – и шушукаются о чем-то, и записками перекидываются. Но в таких случаях, как правило, другие ребята в классе их сами же одергивают: «Не мешайте!»
Еще очень не любят, когда я вдруг обращаюсь к ним официально, по имени-отчеству – это означает, что я ими недовольна.
…Еще одна учительница – по русскому языку и литературе, – рассказывала, что поначалу даже не могла представить, как приступить со своими учениками к произведению «Преступление и наказание».
Все-таки они сами здесь отбывают наказание за преступления.
В итоге, говорит, кто-то увидел в Раскольникове самого себя, а кто-то ему даже давал «советы», как надо было поступить в той ситуации.
И все-таки сошлись во мнении, что литературный герой совершил преступление и должен понести за это наказание.
– В обычных школах дети, как правило, говорят то, что хочет услышать от них учитель. Здесь все иначе: это уже взрослые люди, со своим жизненным опытом и определенным «багажом». И наши обсуждения выливаются в целые дискуссии. Мне с ними очень интересно работать.
В столе каждого преподавателя есть тревожная кнопка.
Но пока, говорят, еще ни разу не пригождалась.
За исключением, разве что, одного случая: однажды кто-то из журналистов попросил продемонстрировать ее в действии.
Что последовало за этим – можно только догадываться.
После чего начальник колонии пригрозил: еще одна такая забава – мало не покажется.
Мы не просили.
…В школьных классах о специфике здешнего обучения напоминает лишь вид из окон.
Это по ту сторону окна колючая проволока и сторожевая вышка.
По эту – кабинеты с цветами.
Причем, ни один кабинет здесь не повторяет другие: по оформлению каждый соответствует своей направленности.
Например, в классе литературы и русского языка – стиль дореволюционной России.
Даже рабочий стол учителя – точная копия письменного стола Льва Толстого.
А в кабинете английского – уже английский стиль: камин, строгие портьеры, Биг-бен.
Еще мне у них кабинет географии понравился – прикольный.
На окнах вместо штор – рыбацкая сеть.
Карта мира сделана из пенопласта, а точнее, потолочной плитки.
Теперь, благодаря этой самой плитке, мир на карте выглядит как-то более…мм… объемным.
…Со стороны районного управления образования деньги в эту школу поступают лишь на зарплату учителям – так мне здесь рассказали.
Средства на школьные принадлежности и оснащение изыскивает сама колония.
Оснащаться, в основном, приходиться из подручного материала: например, учебные столы – из разобранных шкафов.
В начале 2000-х эту школу создавали согласно российскому законодательству об обязательном среднем образовании.
Законодательство предписывало полное среднее образование для всех, независимо от социального статуса – хоть для обычных школьников, хоть для заключенных.
Но именно для колонии возможность обучения получила особый смысл: это шанс адаптироваться в свободной жизни.
Тем более что в этой колонии пошли еще дальше, чем просто основание школы: по соглашению с одним из местных университетов осужденные получили возможность поступать в вуз и получать высшее образование «без отрыва от заключения».
Заочно.
Университетские преподаватели приезжают принимать экзамены к ним, в колонию.
Говорят, сам генеральный прокурор России, сюда приехав, поцеловал руку директору этой школы.
...После освобождения, увы, по объективным или субъективным причинам кто-то бросает дальнейшее вузовское обучение, а кто-то даже возвращается обратно «на зону».
Но ведь кто-то же, несмотря ни на что, продолжает учебу, получает диплом и возвращается к нормальной жизни.
– Втоптать их окончательно в грязь – легче простого, – говорит мне Ольга Вышинская, – А вот постараться помочь – гораздо труднее. Надо просто в них еще раз поверить, не закрываться от них, не отталкивать – и тогда, может быть, что-то получится. Потому что 100-процентную гарантию за каждого, конечно, никто дать не может…
...В России до сих пор нет полноценных программ по социальной адаптации вышедших на свободу из мест заключения.
По официальной статистике 50 процентов бывших осужденных вскоре вновь оказываются за колючей проволокой.
Но ведь оставшаяся половина туда все же НЕ возвращается.
В большинстве своем, это те, кому было, куда вернуться – это дом, семья и, что не менее главное, работа.
А для работы нужны знания и образование.
Именно поэтому учителя школы в колонии повторяют: «Мы нужны им!».
А еще рассказывают, что их бывшие великовозрастные школьники – пусть не все, но многие, – после освобождения еще долго приезжают в гости, звонят и шлют им сюда письма.
Ненужным людям обычно никто не пишет.
По архивам 2008-го.
3
4
Вот уж никогда бы не подумала, что в таких местах есть школы? Или это единичный случай?
Думаю, что во всех таких местах – законодательство теперь обязывает.
Ого, куда тебя, оказывается, еще заносило! Не страшно было?
Да, вроде, нет 🙂
Да, унизить и правда куда проще, чем помочь и попытаться понять. Хотя неудивительно, что учителя не хотят читать личных дел – иногда понять и правда бывает сложно. Но ведь все равно люди. И нам самим с ними жить в одном мире. Хорошо, что есть такая школа.
Я тоже считаю, что хорошо – сами по себе тюрьмы мало кого исправляли. И чем больше у вышедшего оттуда будет возможности адаптироваться к нормальной жизни – тем безопасней и самому обществу.
Ни фига себе , куда тебя занесла журналисткая судьба!
Я трусиха. пока читала уже дрожью зашлась. Хотя понимаю, что все они люди и все хотят внимания и наверное стремятся к хорошему. Этому директору благодарность, что делает такое дело.
Я вот, конечно, ни одно преступление не оправдываю, но о чем невольно подумала: возможно, к кому-то из них здесь вообще впервые по-доброму отнеслись за всю их жизнь. Тетки, конечно, сами по себе классные подобрались, но и, подозреваю, кричать, унижать – с этим контингентом такой номер в принципе не прокатит и злобные учителя здесь долго бы не задержались. Это тебе не обычная школа с детьми. Вот и получается, что в колонии строгого режима учителя добрее, чем иной раз в наших детских школах.
Неожиданно! Я предполагала, что какие-то учебные заведения есть в колониях для малолетних преступников, но чтобы во взрослых.. Спасибо, интересно, но жутковато, конечно.
Знаешь, когда мне по-настоящему жутковато стало? Когда кто-то из сотрудников сообщил, что у них тут людоед сидит. Правда, в школе он, конечно, не учится и вообще, думаю, находится в изоляции от всех. Хотя, может, этот сотрудник просто “развел” меня.
Ну и шуточки )) Но если серьезно, то запросто может быть правдой. Мир и люди по-тихоньку сходят с ума.
Об том я как раз хочу написать – о схождении с ума 🙁 Но если всерьез – тоже думаю, что с нами там не пошутили…