В тот год в деревенской школе был настоящий праздник: в 1 класс пошли целых шесть ребятишек. Вместе с ними получилось аж 13 учеников: первый класс занимался одновременно в кабинете с третьим, второй – с четвертым. Кабинетов всего два, и учителей тоже двое.
От закрытия эту малокомплектную начальную школу уберегло чудо.
Расстояние до крупнокомплектной – куда возят старших, -25 км.
Школьный автобус уходит рано, а возвращается поздно – когда заканчиваются уроки во всех классах.
Для малышей нелегкое испытание.
Потому и районное управление образование тоже было на стороне села Натальино: школу сохранить надо.
Вот здесь и сохраняют ее, как могут: в зеркальном блеске свежевыкрашенных полов отражаются хоть и покосившиеся, но нарядные стены.
На будущий год из свежего пополнения ожидалось лишь два первоклашки.
Лицензия в какой-то мере позволяла школе законно существовать еще 5 лет, что будет дальше – никто не знал.
Спасти мог бы только демографический бум в селе, но бума не ожидалось: молодые семьи старались из родного села бежать.
Причина, говорят, одна: практически, нет работы.
Кто здесь живет – перебивается нехитрыми способами.
В общем, это была сцена первая.
Натальинский «бизнес». (Сцена 2)
— Вот пирожочки горяченькие, – заманивают нас с деревенской автобусной остановки, где базируется местный рынок.
Кстати, в прежние времена село Натальино широко славилось пирожками.
Здесь же прочий нехитрый ассортимент, традиционный для придорожной торговли: мед, овощи, свежая рыба и прочие дары природы.
Однако торговля идет не слишком бодро: участок новой федеральной трассы, пущенный в объезд села, забрал у местных продавцов почти всю клиентуру.
На транзитные автобусы у них теперь вся надежда.
Чтобы скрасить тоскливое ожидание, читали Дарью Донцову.
Покупателей здесь ведь почти нет – с завидным постоянством товаром интересуются только козы.
— Пенсия 2.400 – как прожить? – жалуется нам одна из продавцов, – Вот и несешь сюда, что с огорода осталось. Чтобы хоть колбаски потом купить…
— Забудь! – иронично бросает ее соседка.
— Как «забудь» – я и колбасы хочу, и конфет иногда к чаю – я такой же нормальный человек, как все!
Их вялый спор прерывает долгожданный транзитный автобус.
На кратковременной остановке его пассажиры лениво рассматривают товар, продавцы – с надеждой смотрят на покупателей.
Минут через 10 автобус отправляется дальше, а в селе Натальино так ничего и не было куплено.
Лагерь — детям, работа — рабочим. (Сцена 3)
В этом селе находятся сразу три детских летних лагеря — редкое везение.
Пока городские дети в сезон набирались сил и здоровья – многие сельчане худо-бедно поправляли бюджет.
И покупателей в здешних магазинах больше было, и в сами лагеря временные рабочие требовались.
Но лето закончилось, дети разъехались, сезонный персонал распустили.
На своих постах остаются только завхоз и сторожа – они здесь на постоянной службе.
И вот, к примеру, сторож Николай из своего села убегать никуда не хочет.
Кроме этой завидной (по местным меркам) должности, у него молодая семья и своя пасека – жить, уверяет, можно.
Правда, недавно сбежал из местного лесхоза, где трудился 5 лет после армии.
Потому что в лагере, говорит, зарплата, может, и поменьше, зато и работа не такая нервная.
Да и вообще с этим лесхозом еще не ясно – будет он или нет.
Лесхоз. (Сцена 4)
Быть им или не быть – участковому лесничему Николаю Ведягину, человеку с двумя высшими образованиями,- этот больной вопрос давно и непоправимо изранил душу.
Говорит, он об этом даже ночами думает.
— Работает нас сейчас 8 человек, да и то… существуем. На энтузиазме только. У лесника зарплата – смешно сказать: 1.800 рублей. Ну, с надбавками 3-4 тысячи. И какое тут будет настроение?
В их главные задачи входят посадки на месте выгоревших лесов и тушение лесных пожаров.
Когда беда начинается – сельских мужиков практически сутками не бывает дома.
Но смешные деньги за весеннюю борьбу с огнем им еще не заплатили и к сентябрю.
Да к тому же, с новым Лесным кодексом, лишили права штрафовать тех, кто поджигает лес.
Когда-то с нетерпением ждали они этого кодекса, а получилось…
— Леса никому не нужны? – спрашиваю.
— Наверное, не нужны. Говорят, «охраняй», а на деле – ни протокол составить, ни техники, ни транспорта, ни горючки на охрану.
Старенький джип натужно ревет, увязая на бездорожье, валится то на правый, то на левый бок, но упорно ползет наверх.
Там, на самой верхушке сопки – детский сад для сосновых саженцев.
На одной площадке «малышам» меньше года, на соседней – почти два.
Их собирались высаживать уже в ближайшие дни.
Честно сказать, первый раз я увидела, как сосны росли на грядках…
— Их надо в чистоте содержать, полоть, подкармливать, от вредителей защищать…
— Как цветы?
— Как цветы, как морковку на грядках… И вот представьте: собери шишку, оттуда — семена, переработай их, вырасти… Ходишь, ходишь вокруг саженца, на коленках ползаешь и — на тебе: все сгорело.
Я и поджигателей сам ловил, в милицию приводил, он признательные показания давал. И никакого наказания ему!
А сгорает… Вон напротив села сопки все погорели — там вековые сосны. И у нас руки опускаются!
У лесничего натуральным образом дрожит голос.
И от боли за лес, и оттого, что за державу обидно.
А на нашу версию о том, что может быть, все еще образуется, ответил почти по Некрасову:
– Да я уже не надеюсь при своей жизни это увидеть…
Финал
И все же, знаете, когда я по-настоящему удивилась?
Когда узнала, уже перед самым отъездом отсюда, историю названия этого села.
И вовсе оно ни в честь какой-нибудь героической Натальи, как я долгое время думала.
А по фамилии одного из первых переселенцев — Натальин.
Но удивительное не в этом.
Те переселенцы, как поведали нам в местном музейчике, занимались грабежом, разбоем и душегубством — честной народ даже боялся проплывать мимо.
Особенно доставалось, говорят, китайцам.
И вот, получается, под фамилией основателя-разбойника село и живет всю свою историю…
…Между тем, к 5 часам вечера на автобусной остановке наблюдался все тот же товар и те же утренние продавцы.
Посреди недели, говорят, транзитные автобусы идут полупустые.
Правда, все-таки оставалась надежда, что до конца дня кто-нибудь еще завернет в село.
Мы, правда, у них пирожков купили.
По архивам 2008 г.
А мы еще на свою жизнь жалуемся. Пожили бы, где должность сторожа — одна из престижных, на остановке бы посидели с огурцами, чтобы потом колбасу купить — поняли бы, что такое счастье. Блин, слов нет, до чего довели деревни!
Нравится мне, Галя, как ты рассказываешь эти истории. Невольно кажется, что сам с тобой побывал там и сам увидел, как живут все эти люди. Замечательне люди! А лесник просто тронул до глубины души — за таких искренних и неравнодушеых вдвойне обидно.
Этот лесник меня больше всего задел.
Вы правы: такие ситуации уже перестали удивлять. Да, грустно, больно, как приходится жить людям, но, к сожалению, не удивительно.
Обиднее всего, что эта деревенька не единственная. Народ жалко и обидно, что страна все пустила на самотек. Хулиганы все портят и наказания никакого нет, работяги за гроши трудятся, никакой перспективы и выхода из этого нет, поэтому молодеж и разъезжается из сел. Просто чудо, что в школе еще детишки есть.
Сейчас какими только калачами не заманивают в село молодых специалистов, но соглашаются единицы. Я бы тоже не согласилась.
Что ж у нас такие деревни-то — кособокие, печальные, безысходные… Почему в Европе поселки и деревушки вызывают позитив, а по нашим проедешь — тоска накатывает. И ведь живут люди, привыкли. Кто там сказал «русские счастливы тем, что не знают лучшей жизни»? Верная фраза.
Точно, или почти точно такая же жизнь в селах и у нас… молодежь жить в селе не хочет — работа, если и есть. то тяжелая, пойти некуда, вот и бегут…
Эх, а я думал, что где я вырос — маленькая деревня. А там было более 1500 жителей, технологическое предприятие. И множество таких как в статье деревень рядом. И везде одна и та же картина — довольных мало, большинство просто доживает свой век до конца. Сколько таких деревень в России — думаю, не скажет никто. Зато как весело было в детстве)
Алексей, не знаю, как раньше, но теперь деревня в 1500 — это просто огромная деревня! Это значит, что жизнь там еще «ключом бьет». Я встречала и деревушки человек в 30 — вот уж где грустно было. //А детство тоже иногда в деревне проводила и тоже очень веселые воспоминания )).
Лесник, видно, душой болеет за лес, сосны, а просвета нет… Обидно.
Таких, как этот лесник, редко теперь встретишь. Да и тех, что еще остались, ломают через колено…
Галя, картина настолько реалистична, что если писать комментарий, то получится статья больше Вашей. Везде одна и та же картина. Эти запустения начались с тех пор, когда Хрущёв разрешил выдавать паспорта сельским жителям. Это шестидесятые годы. Колхозники были нищими, получали пенсию по 5-8 рублей, на трудодни получали — галочки. Получив паспорта, молодёжь побежала в города. Я эту картину наблюдаю не одно десятилетия, сплавляясь по рекам с семидесятых годов, наблюдал брошенные дома с заколоченными крест накрест окнами.
Ого, я и не знала, что у советских сельчан раньше еще и «ноги связаны» были — то же крепостничество по сути. Хорошо, что и его отменили. А на тему миграции В Китае сейчас та же проблема: молодые валом бегут в города. И, как пишут в их разных докладах, теперь уже не в поисках работы, а «за развитием». Это естественно ))
По большому счёту считают, что крепостное право у нас отменили в шестидесятых — семидесятых годах прошлого века. Начался этот процесс при Хрущёве, поэтому его нельзя воспринимать отрицательно однозначно. Реабилитации, строительство хрущёвок, в которые переехали люди из подвалов и коммуналок, и которые сейчас многие высмеивают, многое другое — его огромная заслуга.
Да я к Хрущеву достаточно тепло отношусь. Думаю, всех наших руководителей есть за что высмеивать (и не наших тоже). Но, в частности, те же «хрущевки» — едва ли не то же самое, что китайские пуховики в 90-х…
Приношу извинения, Святослав Сергеевич: не закончила мысль — прозвучало совсем как глупость, невозможно, конечно же, сравнивать жилье и пуховики. Имела ввиду, что в сложные времена и то, и другое решило серьезные проблемы в стране. Хотя сегодня и хрущевки, и пуховики смело становятся темой для карикатуры…
А что, уютненькая школка. Мало деток, значит все отличники. Вырастут и махнут из этой деревушке в столичные универы.
Именно так нередко и случается: многие сельские детки выпускаются из школ с приличными баллами — причем, реальными, а не липовыми. Даже при том, что всякие там «инновации и нанотехнологии» до деревенских школ пока не слишком-то докатились.
Печальная картина и с лесом, и с деревней, действительно за державу обидно