Бывший отчим

 Так уж сложилось, что в истории с любым (или почти любым) разбитым семейством все роли распределены заранее: мы, как правило, осуждаем уходящего из семьи мужа и сочувствуем его жене-жертве. Но люди, как и судьбы, никогда не бывают абсолютно одинаковыми. Как верно замечено в одной популярной программе, какие люди – такие у них истории.  

Это была странная семья.

Или скажем иначе: семьи у них никакой не было.

Был брачный штампик в паспорте, были дети, было много лет, прожитых под одной крышей, а семьи не было.

Тамара всю свою сознательную жизнь проработала лектором: в советские годы читала лекции по марксизму-ленинизму, после — стала специалистом по «новейшей истории».

Говорят, она была прирожденным лектором: слушатели в аудиториях не раз провожали ее аплодисментами после пламенных речей.

А дома уныло глазели на мир немытые окна без занавесок, вечно пустой холодильник, грязное постельное белье и аккуратно приклеенные на всех шкафах газетные вырезки с цитатами «классиков».

Вначале, опять-таки, Маркса-Ленина, потом – всех по очереди — российских президентов.

Нынешнего было особенно много.

Может, потому, что его высказывания особенно нравились народу.

В общем, Тамара всегда старалась быть «в курсе политики» и очень гордилась этим.

 

Вадим  был инженером-конструктором в одном из проектных институтов когда-то всесоюзного значения.

И, наверное, очень талантливым – своими неожиданными разработками порой экономил заводам-заказчикам огромные средства.

Коллеги беззастенчиво пользовались его советами и консультациями в своей работе.

При этом всерьез как-то не очень воспринимали — человека вечно в мятых рубашках с грязными воротничками, с пятнами на единственном и никогда не чищенном пиджаке, и какого-то всегда неприкаянного.

 

Только чуть повзрослев, Ольга поняла, что его прибило однажды к их дому, к ее матери.

Ольгина мать, Елена Семеновна, и Вадим вместе работали, однажды вечером он занес к ним на квартиру какие-то срочные чертежи.

Попал как раз на ужин – его из вежливости пригласили за стол и накормили фирменными домашними беляшами.

Однако дело было не только в беляшах – Елена Семеновна всегда умела даже из самых скромных и недорогих вещей создать домашний уют и стиль.

Вадим Николаевич под разными предлогами стал захаживать к ним все чаще.

Говорили, вроде бы, исключительно о работе, но Вадим старался отогреться в настоящем домашнем тепле и чужом семейном уюте.

В конечном итоге, он стал Ольге отчимом.

Не сказать, что ее это слишком тогда обрадовало, но потом  они научились ладить.

Тем более что, расслабившись, Вадим обнаружил в себе немалое чувство юмора и понимания подростковых чудачеств.

В прежней семье его ухода практически не заметили: там давно  каждый жил своей собственной отдельной жизнью, в том числе и подросшие дети.

Тем более, что Тамара очень часто называла их отца неудачником, да и платили ей все-таки чуть больше, чем инженерам, пусть и талантливым.

— Но ты должен общаться с ними, должен наладить отношения! — убеждала  Вадима Елена Семеновна.

— Я им не нужен! — с горечью отвечал Вадим.

— Но они же твои дети!!!

Зато коллеги по работе вдруг с изумлением отметили волшебное преображение Вадима: в ухоженном виде он оказался очень «интересным мужчиной» — на него стали заглядываться женщины.

На тот момент у инженеров работы практически не было — заводы-заказчики сами переживали не лучшие времена.

Вадима взял к себе «подработать» брат Елены Семеновны – у него была своя фирма.

Вскоре в семье начали появляться более-менее приличные деньги.

С первой же зарплаты Вадим ровно половину передал детям.

С тех пор сын и дочь  звонили отцу постоянно.

Говорили, что очень скучают без него, что им очень нужен отец, им очень без него плохо.

Даже вместо привычного «отец» стали говорить папа – так они называли его только когда были совсем маленькими.

Вадим, мгновенно растаявший от этой почти забытой нежности, переживал и разрывался на две части: между детьми и Еленой Семеновной.

Она первая не выдержала: «Если хочешь вернуться к семье – возвращайся. Мне тяжело, но я пойму тебя – там твоя дети»

— Там мои дети — повторил Вадим…

 

…Однако в его первой семье так ничего и не склеилось — все продолжали жить каждый сам по себе.

Особенно с тех пор, как у Вадима стали заканчиваться заработанные им деньги.

Первым учудил старший сын Стас: взял туристическую путевку в Польшу, не вернулся в группу к отъезду и… попросил в Польше «политического убежища».

Убежища ему, разумеется, никакого не дали, продержали какое-то время в местной польской кутузке и с треском выслали на историческую родину.

Стас какое-то время скитался по России, нигде толком не работая, а потом и вовсе перестал давать о себе знать.

С тех пор уже десять лет прошло, жив он или нет – никому неизвестно.

Родители подавали в розыск, но информации о пропавшем  сыне по-прежнему никакой.

Вадим за все время поисков сына поседел досрочно.

 

Дочь тоже уехала из родительского дома – в Москву.

Четыре раза официально выходила замуж и столько же разводилась.

Домой приезжает очень редко.

А приезжая, старается побыстрей уехать обратно: в родительском доме все также неуютно, а молчание, въевшееся даже в стены, периодически нарушается лишь истеричными криками матери, которая все так же упрекает отца в его неудачливости и никчемности.