Мир вокруг меня

- …Нет, правда, я тебя всегда помнил. И скучал, даже искать пытался. Ты что, не веришь?

Санька не верила. Точнее, твердо верила в обратное: за все эти годы, до самой последней минуты, он не вспомнил ее ни разу.

И еще бы столько же не вспоминал, если бы не одно очень важное для него обстоятельство.

Познакомились они в конце Санькиного первого курса. Она заранее купила билет домой, так что на вокзал можно было ехать к самому поезду. Пораньше сдав комнату коменданту, Санька сидела в вестибюле общежития и бездумно тыкала одним пальцем в клавиши фортепьяно, вытащенного по случаю ремонта из «красного уголка».

Морозов неслышно подошел сзади и положив на клавиши – точнее, Саньке прямо на руки, – букет ромашек с общежитской клумбы.

-Уезжаешь? – он кивнул на чемоданы и вдруг неожиданно попросил номер ее домашнего телефона.

Оказывается, он весь год жил в комнате на том же этаже и Саньку давно запомнил, только она его совершенно не помнила.

Но телефончик продиктовала: почему-то ромашки произвели впечатление.

 

Морозов и в самом деле потом звонил и даже пару раз приезжал в ее городок, и страшно обаял Санькину маму (учителя русского языка и литературы) умением много и талантливо говорить.

Мама даже сказала, что Морозов – это уже сейчас видно, – в жизни добьется многого, и Сашенькина дружба должна с ним крепнуть и процветать.

Сашка ничего не имела против. В тайне она даже решила, что «Александра Морозова» – это звучит гордо.

 

А потом был колхоз, куда Морозов тоже обещал приехать, да так почему-то и не приехал. Санька пару раз звонила ему в город с деревенской почты – он теперь снимал комнату у родственников какого-то профессора и специально оставил Сашеньке телефонный номер. Но пожилой женский голос не очень-то приветливо просил представиться и только потом сообщал, что Морозова нет дома.

После колхоза, вернувшись в город, они все-таки встретились, но он был каким-то уже совсем другим. Он вел себя так, будто еще месяц назад не говорил Саньке много-много разных многообещающих слов.

Романтичная Санька, выросшая на Тургеневе (благодаря маме-литератору), не понимала, что происходит, и с отчаяния – ей было жаль рушащихся иллюзий, – бегала за Морозовым как собачонка.

Однажды они даже съездили вдвоем на загородную турбазу, где Морозов, опять наговорив много слов и даже чего-то наобещав, затащил в постель  и после этого окончательно бросил.

Санькина подружка, которая училась вместе с Морозовым и всегда была о нем нелестного мнения, называя карьеристом и приспособленцем, – так вот эта самая подружка сообщила, что Морозов женился на профессорской дочке (Санька видела ее однажды: надменная мымра с огромным носом).

После этого известия Санька долго и горько плакала, не понимая, когда и зачем успела так сильно влюбиться.

Мама не знала подробностей, – то есть ни про турбазу, ни про дочку профессора, – поняла только, что Морозова нет и в помине и что Саньке плохо. А потому осторожно сказала, что, мол, если честно, Морозов ее всегда настораживал – слишком уж много и красиво он говорил.

 

Через несколько лет, – Санька к тому времени почти успокоилась, но осадок все равно остался, – Морозов развелся со своей профессорской мымрой. Санька в душе позлорадствовала, что дочке профессора, еще недавно смотревшей на нее с пренебрежительной усмешкой победительницы, – сейчас так же плохо, как было тогда плохо ей, Саньке.

И еще более плохо, когда та на нее так смотрела.

А Морозов очень скоро опять женился – на этот раз на классической красавице, чей умственный потенциал вполне компенсировался не только внешностью голливудской звезды, но и наличием папы – директора какого-то крупного предприятия по производству макаронных изделий.

Предприятие в то время пока еще было государственным и стояло колом, но папа и его семья не вылазили из Италии, где якобы постоянно велись переговоры с партнерами и потенциальными инвесторами.

Это было уже слишком.

И Сашенька, – прежде существо заоблачное, – неожиданно для себя и окружающих вдруг озверела и спустилась с небес на землю.

А спустившись, твердо решила, что не имеет права жить хуже Морозова.

Закончив, наконец, свой экономический, обошла все имеющиеся банки в городе. Имелось их много: тогда они плодились, как грибы, и это еще было то самое время, когда светлые банковские кабинеты заполнялись родственниками и близкими знакомыми.

Юной краснодипломнице, пришедшей со стороны, в трех банках отказали под предлогом отсутствия опыта. Хотя у многих здесь работающих не было ни опыта, ни вообще соответствующих дипломов.

Санька, сузив глаза и вздернув носик, так и сказала заместителю управляющего:

- Вы сами-то кто? У вас есть опыт? А диплом?

- Есть, – непонятно на какой вопрос ответил ошарашенный заместитель.

- Да? – иронично спросила продолжающая звереть Санька, ее понесло, но терято-то было нечего, – И какой же, интересно? Ах, инженерно-строительный?!

Она гордо развернулась к выходу, но напоследок не удержалась и еще добавила:

- Вот и загнется скоро ваш банк… со строительными-то дипломами!

Банкир то ли почему-то поверил, что без нее, Саньки, банк и впрямь загнется, то ли вконец обалдел от наглости, но на ее сердитую уходящую спину вдруг посмотрел с интересом:

- Стой, присядь-ка. Ты что, по жизни такая… злюка?

 

…По настоящему в банке работали лишь единицы. Остальные слишком часто, как считала Санька, бегали в курилку, резались в компьютерные игры, а к 18.00 тянулись вереницей к выходу.

Сама она торчала здесь допоздна, с маниакальным упорством вгрызаясь в гранит банковской науки: всю жизнь принимать и выдавать кому-то платежки (именно это занятие ей определили) казалось невыносимо скучно.

Иногда к ней заходил тот самый заместитель управляющего, Валерий Петрович, с покрасневшими от компьютера и разных бумаг глазами (он тоже очень много работал). Однажды показал ей кипу документов (клиент просил крупный кредит под свой проект): «Ну-ка, попробуй просчитать – есть смысл давать деньги?»

Санька просчитывала несколько ночей, потом твердо сказала:

- Проект дохлый, деньги безвозвратно улетят на ветер!

- Ты уверена? – помрачнел Валерий Петрович.

Санька обосновала.

- Жаль, давать все равно придется, – еще больше помрачнел заместитель управляющего. Санька поняла, что кредит просил кто-то «из своих людей».

Тем не менее, после этого ее перевели в кредитный отдел. Работы стало больше, но было уже интересней. С Валерием Петровичем разговоры на сугубо деловую тему постепенно переходили в русло, далекое от банковской сферы.

«Та, у которой я украден, в отместку тоже станет красть…»- почему-то теперь все время крутилось у нее в голове.

Красть у кого бы то ни было Валерия Петровича ей не хотелось, но тут произошел ряд очень значимых событий: жена заместителя управляющего ушла от него к его другу – самому управляющему.

Валерий Петрович внешне держался спокойно.

«Этого и следовало ожидать» – почему-то сказал он.

Тем не менее, недавние друзья разделили имущество и разбежались. Валерий Петрович создал свой банк, прихватив Саньку и назначив ее своим заместителем.

Первое, что сделала новоявленная «замша», настояла на прекращении трудоустройства «родственников» и переманила к себе немалую часть клиентов.

 

Через год тот, прежний, банк лопнул. «Этого и следовало ожидать» – опять сказал Валерий Петрович.

Зато их банк набирал обороты.

- Я же говорила, что без меня ваша контора загнется! – пошутила Санька, которую теперь все исключительно называли Александрой Федоровной – как императрицу.

Впрочем, судьба загнувшегося банка Александру Федоровну мало интересовала: у нее с недавних пор появились поважней поводы к размышлению.

Во-первых, прибегала бывшая жена Валерия Петровича – плакала, кричала, что разорена, что жестоко ошибалась и безрезультатно просила прощения.

Во-вторых, некий клиент, директор хлебокомбината, попросил огромный кредит на покупку новой зарубежной линии. Линия стоила безумно дорого, но (Санька опять самолично все просчитала) обещала окупить себя довольно быстро.

В качестве залога клиент предложил банку свое предприятие (т.е. оборудования, недвижимость и все такое прочее).

Фамилия клиента была Морозов.

 

Вначале Санька хотела отказать. Вот просто отказать и все. Но потом решила, что такой вариант не годится и вовсе не потому, что Морозов мог тогда обратиться и к другим банкам.

Она впала в такую глубокую задумчивость, что в конце концов чуть было не угодила под чей-то автомобиль. После этого из задумчивости выпала, наконец, обратно – т.е. в состояние кипучей деятельности.

Она навела справки о столичной фирме-посреднике, торгующей линиями, выяснила, сколько времени они существуют в природе, как у них идут дела и сколько получают комиссионных за свои посреднические услуги.

Затем, наказав отвечать Морозову, что его вопрос решается, собралась срочно в командировку.

- Мы можем разориться, – сказал ей Валерий Петрович, когда она вкратце поведала свою предысторию и более подробно – о своих ближайших намерениях.

- Лишь понесем некоторые убытки, но ненадолго, – уточнила Санька. А потом упрямо добавила: «Я столько лет горбатилась на наш банк, помогла поставить его на ноги – имею право!»

- Столько лет прошло. Неужели ты все это время вынашивала свой план?

- Нет, – честно призналась Санька, – Только после визита твоей бывшей жены.

Управляющий надолго отвернулся к окну, потом, так и не повернувшись, грустно ответил:

- Наверное, в чем-то я тебя понимаю, – и застучал пальцами по стеклу.

 

Вернувшись, она пригласила к себе Морозова. Он не сразу ее узнал, а узнав, едва не упал со стула от изумления.

- Мы удовлетворили вашу просьбу, документы подписаны, – мягко прервала Санька словесный поток восторгов. Но Морозов продолжал свое: «Если б я сразу знал, что ты здесь работаешь, да еще на такой должности! Как тебе это удалось? Слушай, а помнишь, как мы с тобой ездили вдвоем на озеро?!»

Перечислив деньги посреднику, он пригласил Саньку в ресторан: выпить за встречу и успех его предприятия. А в ресторане долго рассказывал про свою жизнь. Как предприятие акционировали и он стал генеральным директором. Но оно ему досталось не ахти какое, потому что тесть-макаронник вконец заворовался и даже промотал наворованное. Жена-красавица целыми днями спит или разъезжает по подругам, о ребенке даже слышать ничего не хочет.

Вот тут Морозов и сказал Саньке, что всю жизнь ее помнил. И стал просить о новой встрече. Она же, сославшись на занятость, засобиралась домой.

- Я тебе позвоню! – крикнул ей вслед Морозов (она отказалась от его услуг провожатого), – Прямо завтра же!

Санька его не слышала – сейчас она хладнокровно думала о другом. Она знала, что фирма-посредник, на счета которой ушли деньги, уже скрылась в неизвестном направлении: через подставных людей она предложила им компенсацию, которая превышала весь прежний доход фирмы.

Это значит, что Морозов не получит свою линию, не сможет вернуть кредит, а все его имущество перейдет в распоряжение банка.

Как им распорядиться – распродать с молотка или (опять же через подставных людей) оставить в собственности, – Санька пока еще не решила.

 

За иллюстрацию благодарю сайт http://www.xrest.ru

К ОБЩЕНИЮ ГОТОВА

No related posts.