Мир вокруг тебя

   «Закончить ремонт новой квартиры. Сменить работу. Развестись с мужем. Такая вот была у меня программа-максимум на то лето.

Программу я выполнила, только немного в другой последовательности: после ремонта сразу же  развелась, а потом уже сменила работу.

ХХХ

Наш разговор состоялся ранним утром в прихожей квартиры, когда мы оба собирались бежать каждый на свою работу.

- Мне надо что-то сказать тебе, – вдруг напряженным голосом сказал Славик и попросил, – сядь, пожалуйста.

Я села на пуфик, еще продолжая поудобнее устраивать ногу в только что обутой туфле. Славик немного подумал и опустился прямо на пол, а точнее, на мягкий пушистый коврик посреди прихожей – больше садиться было не на что, а вернуться в комнату мы почему-то оба не догадались.

Вот тут, на коврике, он и выпалил, собравшись духом, про то, что любит другую женщину.

Во всех женских романах  в таких случаях всегда пишут про какой-то «гром среди ясного неба».

Но никакого грома не прогремело, земля не закачалась под моими ногами, и утреннее небо за окнами по-прежнему оставалось ясным.

Я даже отметила, как из кухни вальяжной походкой и с рыбой в зубах выплыл наш кот Барсик: почему-то нам никак не удавалось приучить его расправляться с рыбой в кухне, а не на коврике в прихожей. И сейчас я чуть не рассмеялась, когда Барсик вдруг замер на полпути и буквально выпучил глаза от изумления – его коврик вдруг оказался занят хозяином. Кажется, Барсик раньше меня понял, что в привычной жизни этого дома что-то нарушилось.

- Я ее знаю? – спросила я, чтобы хоть что-то спросить. Хотя, наверное, в таких случаях этот вопрос всегда следует самым первым.

- Оля, секретарша из соседнего офиса, – неохотно промямлил Славик и опустил голову.

После этого мне бы следовало зарыдать. Или дать пощечину. Или закричать «А как же мы с дочкой?!».

Но я молча встала с пуфика и принялась обувать второй туфель.

- Вот сказал тебе – и даже полегчало! – с неуместной детской радостью  залепетал муж, глядя на меня снизу вверх – Не представляешь, насколько я чувствовал себя виноватым перед тобой…

Мне захотелось его чем-нибудь стукнуть. Например, туфлей. Изо всех сил.

Или даже убить.

ххх

Теперь я знаю, как проводит свой первый день женщина, только что узнавшая, что у нее рушится жизнь. Абсолютно никак. По коридорам офиса все так же сновали коллеги, а за окном моего рабочего кабинета – прохожие и машины.

В мире абсолютно ничего не менялось. Просто появилось странное ощущение, что вся эта жизнь теперь проносится мимо меня, а я выброшена на обочину и наблюдаю со стороны.

Вечером предстояло обсудить наши дальнейшие действия, но Славик напился до невменяемого состояния, нес всякую чушь и постоянно просил прощения.

Мой муж оказался таким же трусом, как и многие мужчины: с трудом набравшись смелости на первый шаг, он теперь боялся сделать второй. Мне следовало бы самой принять за него решение – т.е. собрать его вещи, посадить в такси и отправить к Оле.

Но в данной ситуации это уж слишком облегчило бы ему существование.

К этому я была еще не готова.

 

Ххх

Запой продолжался пять дней. На шестой день Славик куда-то исчез – правда, без вещей. На седьмой появился с букетом цветов и дорогим шампанским. Мы опять находились в прихожей – я только что пришла с работы, – и не знали, что говорить друг другу.

- Таня, прости, пожалуйста, – выдавил, наконец, Славик.

Он выглядел как побитая собака – мне даже показалось, что он сейчас снова займет коврик в прихожей. Но там уже предусмотрительно залег Барсик и смотрел с подозрением на нас обоих.

- Я совершенно запутался, – продолжил Славик, переминаясь с ноги на ногу, – но я принял решение: там все кончено. Я просто не смогу без вас с Машкой!

Семнадцатилетняя Машка смотрела на нас с любительской фотографии, сделанной буквально две недели назад: она только что закончила первый курс и уезжала в студенческий лагерь. У Машки была улыбка совершенно счастливого и безмятежного ребенка – так улыбаются только очень защищенные от разных невзгод и потрясений дети.

Ххх

- За счастье надо бороться! – внушала мне эту и другие банальности лучшая подруга.

Бороться – как? Отлупить Олю?

Изменить прическу?

Купить новое платье?

Закормить Славика любимыми пирогами?

Все методы тоже были банальными, к тому же на сто раз перепробованными (за исключением битья Оли). Но вернуть прежние отношения мы уже не могли, хотя весь следующий год усердно старались оба.

От чувства вины Славик теперь часто пил.

Я поняла, что надо отпустить его. Я уже готова была к такому решению.

Но мне все равно стало больно от того, как сразу же расслабился и посветлел любимый муж от моих слов.

- Только скажи мне честно, – зачем-то попросила я в заключение, – за этот год у тебя с ней что-то было? Ты продолжал встречаться?

Славик обреченно кивнул – он хотел быть со мной во всем честным.

Я попросила его высадить меня из машины.

- Таня, – отчаянно закричал мне вдогонку Славик, – у нас за это время с ней было только два раза!!! Ты мне веришь?!

Вот как ни фигово я чувствовала себя в тот момент, но тут не выдержала и громко расхохоталась.

На меня оглядывались прохожие. Ну и пусть – я продолжала смеяться.

Потом поняла, что плачу.

 

Ххх

Первое время после нашего с ним развода я пережила непросто. С мазохизмом разглядывая каждый вечер наши свадебные фотографии, не переставала терзать себя одним вопросом: «Почему это случилось именно со мной, с нами?!»

Чтобы окончательно не свихнуться, я даже пошла к психотерапевту.

- А почему вы были так уверены, что с вами этого никогда не может произойти? – спокойно спросил меня  психотерапевт.

Как ни странно, но именно этот изуверский вопрос привел меня в чувство и заставил мыслить более конструктивно.

То есть я перестала упиваться страданиями и начала над собой работать.

К моему удивлению, Машка развод родителей восприняла гораздо легче. Полагаю, весь последний год наших мучительных попыток склеить заново семейную жизнь не прошел для нее незамеченным.

И она не спросила: «А как же я?». Она тогда спросила совсем другое, пытливо вглядываясь в мое лицо:

- Тебе на самом деле будет так легче?

Я только кивнула, чтобы не зареветь.

-  Тогда надо разводиться, – резюмировала дочь и обняла меня.

Раз в неделю они обязательно встречаются с отцом, иногда за ними увязывается Оля. Во время такой последней встречи в кафе Оля с беспокойством поинтересовалась:

- Маша, а вот папа тебя берет с собой заграницу – ты ему потом вернешь деньги? 

Вечером, узнав об этом от дочери, я не смогла удержаться:

- Маш, а ты в следующий раз ответь, что у твоего отца есть ты, его дочь. А у Оли детей нет, поэтому ей просто этого не дано понять.

От наших общих знакомых я уже знала, что у Оли какие-то серьезные проблемы с попытками забеременеть.

Машка, немного поразмыслив над моими словами, покачала головой:

- Нет, пожалуй, это уж чересчур жестоко. Даже по отношению к этой Оле.

 

ххх

Наверное, моя дочь все же мудрей меня. А я пришла еще к одному открытию: да, я отпустила мужа, но, как выяснилось, лишь умом. Просто для того, чтобы еще больше не терзать его, себя, Машку и даже, в конце концов, Барсика.

Но в душе продолжала лежать обида. К ней тоже можно привыкнуть и периодами не замечать.

Со временем с ней даже можно достаточно спокойно жить, но при каждом удобном случае она тут же начинает копошиться, заявлять свои права и отравлять мне жизнь.

А мне хотелось полностью освободиться от той уже невидимой ниточки к Славику, за которую я еще подсознательно продолжала цепляться.

Значит, надо было освободиться и от обиды.

Видимо, когда находишь, наконец, причину, со следствием справляться гораздо легче, хоть и не сразу получается.

Однажды мы с Машкой приехали навестить родителей Славика – они не хотели терять связь с нами обеими и постоянно придумывали разные наивные поводы хоть изредка затащить в гости. А мне не хотелось обижать их: они были уже старенькие, к тому же, приходились Машке бабушкой и дедушкой.

На стене комнаты всегда висели фотографии их сыновей с женами и детьми. Наша общая семейная фотография со Славиком оставалась на своем месте и сейчас, спустя два года после развода. Однако фотографию с Олей в тот приезд я увидела там впервые – как выяснилось, старики всегда снимали ее перед моим визитом, а тут забыли и сейчас смотрели на меня виновато.

Еще какой-то месяц назад эта фотография на стене резанула бы меня по сердцу, но теперь – неожиданно для себя самой – я восприняла ее почти так же спокойно, как и саму стену в квартире бывших свекров.

Потом прошло еще какое-то время, и подруга однажды выдала очередную классику, предназначенную для брошенных жен всех веков и народов:

- Нет, Тань, ты погоди – этот гад Славик еще приползет к тебе! И эта Оля… Вот ты думаешь, почему у нее проблемы? Потому что за все в жизни рано или поздно надо расплачиваться!

И тогда произошло главное: я почувствовала, что абсолютно не жду, когда ко мне «приползет Славик», потому что, действительно, не хочу этого.

И что мне совершенно наплевать на Олю и ее проблемы – с чем бы они ни были связаны, но теперь это проблемы только ее и Славика.

Я отпустила его окончательно. Впервые за это время я почувствовала себя по-настоящему свободной, а за окном еще продолжалось лето…»

К ОБЩЕНИЮ ГОТОВА